Обнаженная жара - Страница 6

— Угу.

— Значит, если мне понадобится информация о том, с кем она виделась, где бывала и так далее, ты сможешь ее предоставить.

— Естественно, а знаю я много.

— У тебя есть предположения относительно того, кто мог желать ей смерти?

Рук фыркнул:

— Давай разгребем завалы и откопаем городской телефонный справочник. Начать можно с буквы «А».

— Не остри.

— Акула должна плавать. — Усмехнувшись, Рук продолжал: — Слушай, Кэссиди Таун вела колонку сплетен, рылась в чужом грязном белье, — само собой, у нее было много врагов. Это входило в служебные обязанности.

Услышав у дверей шаги и голоса, Никки отложила блокнот.

— Позже я сниму официальные показания, а пока больше вопросов нет.

— Вот и хорошо.

— Кроме одного. Ты ее не убивал? — Рук было засмеялся, но, увидев ее лицо, резко замолчал. — Ну?

Журналист скрестил руки на груди.

— Я требую адвоката. — Никки развернулась к дверям, и Рук крикнул ей вслед: — Шутка! Меня можешь вычеркнуть!

Рук не уехал. Сказал Никки, что задержится на всякий случай. Никки разрывалась на части: с одной стороны, ей очень хотелось его выгнать, потому что он сильно ее смущал, а с другой стороны, журналист мог оказаться весьма полезен при осмотре дома. Рук успел побывать с ней на многих выездах, так что Никки была уверена: он умеет вести себя на месте преступления, во всяком случае, не станет хватать все подряд с вопросом: «Что это?» Кроме того, он был главным свидетелем ключевого события своей статьи — смерти героини. Какие бы чувства ни боролись в ней, у Никки не хватило духа лишить Джеймсона Рука столь острого сюжета.

В кабинете Кэссиди Таун Рук в некотором роде отплатил ей за услугу тем, что не путался под ногами. Он стоял у стеклянной двери, выходившей в закрытый садик. Детектив Хит всегда начинала с того, что уделяла время вдумчивому осмотру тела. Мертвые не говорят, но, если отнестись к ним с вниманием, кое-что могут рассказать.

Первое, что ощутила Никки, была упомянутая Руком влиятельность. Со вкусом подобранный костюм в тонкую синюю полоску и бледно-голубая блузка с накрахмаленным белым воротничком пришлись бы к месту на совещании театрального агентства или на торжестве в честь премьерного спектакля. Одежда была идеально подогнана и подчеркивала фигуру, отшлифованную регулярными физическими упражнениями. Никки хотела бы выглядеть так же, когда ей стукнет пятьдесят. Оставшиеся на шее и в ушах драгоценности от Дэвида Юрмана, по-видимому, отметали версию ограбления. Обручального кольца не было, так что, если его, конечно, не украли, версия супружеской ссоры тоже исключалась. Ее мертвое лицо было одутловатым, но черты оставались резкими и привлекательными — кто-то назвал бы такую красоту мужественной. Для женщины это, пожалуй, не лучший комплимент, но, согласно Джорджу Оруэллу, у нее было около десяти лет после сорока, чтобы заслужить такое лицо. Никки составляла впечатление о Кэссиди Таун, прислушиваясь не к рассудку, а к интуиции, и образ складывался довольно воинственный. Крепкое тело, и дело тут не только в тонусе мышц. Эта женщина при жизни никогда не была той, кем стала сейчас, — жертвой.

Вскоре появились криминалисты и принялись присыпать поверхности порошком, снимать отпечатки, фотографировать тело и разгромленные комнаты. Детектив Хит и ее команда работали параллельно с ними, но больше занимались не деталями, а общей картиной. Натянув голубые латексные перчатки, они расхаживали туда-сюда, оценивая обстановку, как игроки в гольф оценивают площадку перед первым ударом.

— Ну вот, ребята, я обнаружила первый непарный носок.

На месте преступления, даже таком беспорядочном, Хит всегда старалась вычеркнуть из поля зрения все лишнее. Исключив все, что укладывалось в логику жизни потерпевшего, Никки чутьем улавливала, что из нее выпадало. Непарные носки, то есть странности.

Таррелл и Каньеро подошли ближе. Рук придвинулся к огороженному ленточкой участку — не совался под руку и не лез в разговор.

— Что там у тебя? — спросил Каньеро.

— Рабочее место. У нее много работы, так? Колумнистка в крупной газете. Повсюду карандаши, ручки, блокноты и почтовая бумага. Коробочка салфеток. А смотрите, что тут рядом с ней. — Никки осторожно обошла тело, все еще запрокинутое в кресле. — Пишущая машинка, подумать только! Страницы журналов, газет, вырезки статей. Много… чего?

— Работы, — подсказал Таррелл.

— Хлама, — выдал Рук, и два детектива покосились на него, но тут же уставились на Хит, не желая принимать журналиста в разговор. Ведь срок его допуска истек.

— Верно. — Сейчас дело занимало Никки больше, чем отношения с Руком. — А что с корзиной для мусора?

Таррелл пожал плечами.

— На месте. Опрокинута, но никуда не делась.

— И пуста, — добавил Каньеро.

— Именно. Но когда в комнате такой разгром, думаешь, ладно: может, все высыпалось и смешалось с остальным хламом. — Никки присела над корзиной, и остальные двое последовали ее примеру. — Но вокруг ни обрывков, ни обрезков, ни использованных салфеток.

— Может, она вынесла мусор, — предположил Каньеро.

— Возможно. Но посмотри сюда. — Никки кивнула на шкаф. Его тоже выпотрошили. И среди разбросанного по полу содержимого валялся пакетик с надписью: «Мешки для мусора. По размерам вашей корзины».

— В корзине нет мешка, — сообразил Таррелл. — И на полу нет. Непарный носок.

— Именно, непарный, — подтвердила Хит. — Когда входила, я заметила в патио деревянный короб для мусора.